Ваш город
×
Ваш город
ON-LINE БРОНИРОВАНИЕ

Отзыв о компании - Ольга, 17.08.2012

Отзыв написал
Ольга
17 августа 2012

«Облепили греки берега Черного моря,   как лягушки болото",  - ехидничал еще до нашей эры,    тогда вовсе не древний географ  Страбон.  
   "А мы  налетели на Грецию,   как саранча на колхозные поля", - умничала этим летом библиотекарь Марина Андреевна, наблюдая за соотечественниками в ресторане отеля "Кассандра".
  Тип питания "все включено" не только наглядно подтверждал слова чеховского грека-кондитера  Харлампия  Спиридоновича  Дымбы, что «в Греции все есть!»,  но и включал смекалку, - раз  за  это  "все "  заплачено  и не  в гривнах, а в  звездных евро,  то это "все" нужно постараться съесть за первые два дня,  чтобы в  оставшиеся пять питаться на любимую "халяву". Хрестоматийное  "в Греции все есть!"  на глазах трансформировалось в инструкции: «есть и пить в Греции нужно все - и в себя и в не себя» и «за того парня».
  В первый же ужин Марина Андреевна убедилась в том, что Греция точно - родина Свободы  и  Демократии.  Море,  солнце, а,  главное,  питание, как из рога изобилия, до неузнаваемости преобразили  ее  собственного  мужа.  На ломаном греческом языке Леонид Романович  скромно заказал рюмку бренди "Метакса".   Греческий звучал увереннее, и при повторении заказа к рюмке бренди добавился бокал вина и бутылочка пива. Пятое повторение заказа он произнес на чистом греческом языке.  Неприметный  скромный   доцент Львовского политеха  исчез навсегда: перед Мариной Андреевной восседал счастливый,  раскованный, уверенный в своих возможностях европеец!   Древние греки убеждали, что свободный человек не только  развит умственно и физически,  но и полон патриотизма.   Леонид Романович, стоя под пальмой с коктейлем "Мохито" в руке,   вживаясь   в образ  спартанского царя Леонида, пламенно скандировал девиз современной Греции - "Свобода или смерть!".     Удивленная публика могла бы услышать украинский народный хит   "Роспрягайте, хлопцi, коней"  и  удивиться еще больше,  если бы  жена с почетом   не  доставила  героя в  номер.
    Номер  в  сравнении  с  однокомнатной квартирой  в львовской "хрущевке"    был шикарным:  кондиционер, телевизор  с  плоским экраном, джакузи и даже бар с неведомыми  напитками.   Мечтатель-утопист Никита Хрущев,   обнадежив советских людей скорым коммунизмом, и не предполагал, что для Марины Андреевны и Леонида  Романовича его обещания сбудутся  через пятьдесят лет в Греции.
  Счастливый Леня царственно храпел на удобной широкой кровати,  успев дважды повторить тринадцатый подвиг Геракла.   Таких  надежд на Грецию Марина  Андреевна  даже не  возлагала  и, нежась в джакузи,  думала: "Хорошо, что в  Греции все есть  и даже больше".  
  Мечта отдохнуть в Греции залетела к супругам  случайно два года назад.  Александра, коллега  Марины Андреевны,   девушка в возрасте,   отдыхая на греческом острове,  похорошела до такой степени,  что в нее  умудрился влюбиться настоящий грек.   Алечка,  напрочь забыв о профессиональных  обязанностях, весь  рабочий день проводила    в интернете,  общаясь с  любимым Никосом,  ласково называя его Коленькой. Вся библиотека  слушала рассказы о теплом, как парное молоко,  море,  о  волшебных греческих напевах в  тавернах,  о морепродуктах и об яхте Никоса.  
  Александра советовала Марине Андреевне немедленно плюнуть на все и всех и, хотя бы на неделю, махнуть из  дождливого Львова  в   солнечную Элладу.
  Марина Андреевна родилась и выросла в Одессе.   Речи  Алечки воспринимала скептически,  потому что знала истину:  никакие моря и океаны мира не могут сравниться  с  ее  родным  Черным морем,   особенно в районе Одессы.
    "Ах, Одесса,   жемчужина у моря!"  - пела Марина Андреевна, и все понимали, что у нее хорошее настроение.
   "Самое синее в мире  Черное море мое", - мурлыкала она,  когда грустила.  
   А если исполнялась песня про одессита-Мишку,  то  Марине было совсем худо.
  "Ты одессит, Мишка, а это значит, что не страшны тебе ни горе, ни беда.  Ведь ты моряк, Мишка,  моряк не плачет, и не теряет бодрость духа никогда!".  
  И откуда-то появлялись силы  и спасительное  чувство юмора.   Выйдя замуж за львовянина,  Марина скучала,  как она говорила "за Одессой".  Часто ездила к маме.  Отца-моряка  она  не помнила:  он погиб в море,  когда ей было всего пять лет.   Черное море стало его вечным пристанищем.  Мать, замученная работой,  рано превратилась в ворчливую   старуху.  Марину, оправдывая  ее  морское имя,  воспитывало море,  а,  значит,  отец.  
   Ненадолго отплывая  подальше от своей шумной дворовой компании,  Марина разговаривала с морем,  как с отцом,   советуясь с ним во всем.  Муж море любил,  но не любил тещу,  и на  "тещином"  море отдыхать  не желал.
  Теперь Марина видела море два раза в году,  когда  привозила  дочь на лето к маме и когда забирала.
  Двадцать лет назад мамы не стало.  Ехать было не к кому.
  "Да,  за двадцать лет ваше море превратилось в мутную лужу!"  -  твердила Алечка. - "Если ехать к морю,  то только в Грецию!".
   Зимой  Александра явилась на работу  в  умопомрачительной шубе,  купленной со скидкой в Греции за полцены.  Никогда  у  Марины Андреевны не было такой шубы,  ни такой  и никакой.
   Решение ехать  в  Грецию было принято окончательно  и  бесповоротно.      
   "Отдохнете там  хоть  раз в жизни по-человечески и шубу купите.  У каждой женщины должно быть не только маленькое черное платье,  но и шикарная греческая шуба", - агитировала Алечка.
  "В Грецию! За шубой!" - решилась Марина  Андреевна и начала активную подготовку к поездке.
  О Греции и греках было  прочитано все: от "Истории" Геродота до трудов профессора Лосева.
  «Илиаду» и «Одиссею» цитировали  муж, дочь и внуки.  Незаметно для себя супруги стали грекоманами.   Марина Андреевна во всем видела греческий след.  Развалины  древнегреческого Херсонеса на украинской гривне   вдохновляли ее на целую лекцию  о  влиянии греческих полисов Тиры, Ольвии, Пантикопея на украинскую культуру.   Оказалось, что  родная Одесса тоже  родилась от греческой колонии  прямо под Приморским бульваром.  Украинцы, по глубокому убеждению Марии  Андреевны, - прямые потомки древних греков,  поэтому так любят гречневую кашу,  грецкие  орехи  и  политику.   Сажая внука на горшок, "гречанка"  утверждала,  что  и  это удобное изобретение принадлежит грекам.
  "Мама, Вы с папой  ноги  протянете  из-за этой  Греции,  сами в гречку превратитесь - одной кашей  второй год питаетесь, - или с ума сойдете.   Согласна,  Греция - родина Театра  и  Олимпийских Игр,  но  причем тут  ночной горшок?"  -  осторожно возражала дочь.
   Марина Андреевна,  капризно поджав  губы,  поясняла:
   "Много веков тому  назад  до нашей эры был греческий полис Сибарис.  Горожане жили в роскоши,  вкусно ели  и  сладко спали.  Они даже запретили  держать в городе петухов:  вдруг  те  своими криками по утрам помешают  им  дрыхнуть до обеда.  Пиры  затягивались  на  несколько  дней и,  чтобы  не  отвлекаться  и  не  пропустить самое  важное,   нужду справляли, не выходя из-за  стола  в  специальные   горшки под сидением.  До сих пор изнеженных и ленивых  называют сибаритами,  а  их изобретением  пользуется  мой  внук».
   «Вы и детей наших  заразили.  Вчера  Леночка утром  проснулась и говорит: "Калимэра",  а  вечером  перед сном  "Калинихта".   А  я  Игоречка спрашиваю: "Будешь супчик кушать?".  А  он   в  ответ: "Охи,  охи,  охи!".  Я только позже поняла,  что это не вздохи,  это он по-гречески    "нет" говорит.    Мама,  оставили бы вы эту затею.   Тем более в Греции  кризис.    Поезжайте   в  Турцию, там и дешевле, а   вместо шубы по дубленке себе   купите".
   "Наследие,  оставленное  Греции   древними  греками,  выведет страну из любого кризиса, -  встав в позу Демосфена,  гордо парировала Марина Андреевна.  - Какая Турция? Только  в  Греции  сохранился дух свободы. Только греки  способны сказать  "охи" агрессорам!  А современные достижения на что?  Можно устроить лазерное шоу на Олимпе  с появлением Зевса и двенадцати главных богов,  или в  Дельфах лазером писать прямо на небе ответ оракула желающим за  сто евро.   Через год слово кризис исчезнет из лексикона греков!".
  "Мама,  тебя  срочно нужно избрать депутатом в греческий парламент!".      
  «Нэ! - по-гречески задумчиво отвечала Марина Андреевна. – Да, было бы неплохо  хотя бы постоять у стен парламента и полюбоваться на смену почетного караула у  могилы Неизвестного Солдата.  На танцующих эвзонов.  А ты, знаешь, дорогая, что  на стене мемориала упоминается и моя родная Одесса?!".
  Эгейское море покорило сердце Марины Андреевны с первого заплыва. Оно растворило целые десятилетия ее жизни.  Она ныряла,  любовалась морским дном, сквозь толщу воды похожим на поверхность луны. Муж волновался,  высматривая ее далеко за буйками.  Она разговаривала  с морем и с отцом.  В душу  вернулась беззаботная радость детства. Два черных камня на дне моря  напоминали ей печальные глаза отчаявшегося Эгея.  Такие же глаза были и  у  ее  отца.  Муж с удивлением наблюдал, как стаи рыбок сопровождали жену в ее  заплывах.  Он присоединился к  ней,  и они плавали вместе с рыбками,  как в  огромном аквариуме.
  "Почему рыбки плывут только за тобой? Не  пойму", - недоумевал Леонид Романович.
  "А я подкармливаю их булочками,   тихонько выношу их  из ресторана для рыбок.  Мы в детстве с пацанами всегда  так делали,  кормили рыбок,  только не булочками,  а бубликами.  Ведь летом мы с  утра до ночи торчали на пляже,  на обед  домой никогда  не ходили,  ждали Жорика-грека.  Он приносил  бублики.   Длинноволосый,   похожий на Посейдона,  сорокалетний мужчина торговал свежими бубликами  по пять копеек за штуку без выходных.  Он ходил по пляжу со связкой бубликов на шее и пел одну и ту  же песню про Одессу.  Мы иногда подпевали ему на разные голоса, за это он угощал нас  ими бесплатно.  Пацаны сделали самодельное сито и просеивали на пляже песок».
  "Зачем?" - удивился муж.
  «Из песка можно было высеять мелкие монетки по десять и пятнадцать копеек и даже рубли.  Сумма набегала немалая.  На эти  деньги мы покупали у  Грека всю связку и наедались от пуза, и рыбки тоже. Вкуснее этих бубликов я никогда ничего не ела!  Эх, жаль, что в Греции таких не выпекают!  А песню Жорика-грека  я  помню до сих пор,  хоть и прошло  уже больше сорока лет».
    Марина запела помолодевшим голосом:
"Виднеются в тумане огоньки,
И в море мы уходим утром рано
Поговорим о берегах твоих.
О,  милая, моя Одесса-мама!
Здесь звездочки хватали мы с небес.
Одесса гениальна - всем известно!
Утесов Леня - парень молодец!
И Вера Ибнер тоже из Одессы,
Багрицкий Эдуард был одессит,
И здесь же он слагал стихотворенья.
А Саша Пушкин тем и знаменит,
Что здесь он вспомнил чудное мгновенье!
Здесь мне знакомо каждое окно,
Здесь девушки хорошие такие.
Одесса! Мне не пить твое вино
И не утюжить клешем мостовые!

    Последний куплет мы пели хором:

Одесса! Мой единственный маяк!
Мне без тебя так грустно, безотрадно!
О,  милый образ, мамочка моя,
Одесса! Ты верни меня обратно.

  "Эх, жаль, что в Греции нет таких бубликов! - опять вздохнула Марина Андреевна. - Ленчик! А давай послезавтра поедем в Афины?  Ну что мы, ослы с тобой, что ли?".
  "А шуба?  Эта  экскурсия  полшубы будет стоить!  И причем тут ослы?".
  «Древние афиняне так думали: «Если ты был в Греции и  не посетил Афины, значит,  ты  осел!».
  Леониду Романовичу ослом стать не  хотелось.  Полшубы за Афины, с заездом в "Метеоры" были заплачены. Ехали на втором этаже автобуса целую ночь.
  «Ленчик? Ты почему не спишь?» - удивилась Марина Андреевна.
  "Я восхищаюсь дорогой.  Жаль,  что  у  нас  в  Украине  нет  таких автобанов.  По такой дороге можно ехать хоть до Португалии".
  Акрополь  и парламент,  древний театр и стадионы, несмотря на жару,  были  тщательно  осмотрены и сфотографированы.
  "Купим тебе полушубок, Мариночка, это практичнее. В нем ты будешь элегантнее  Алечки".
  «Ленчик! - заглядывая в глаза мужу, вкрадчиво зашептала Марина, - а ну его,  этот полушубок. Давай съездим еще в столицу Македонии Салоники? Это совсем близко. Посмотрим на памятник Аристотелю, потрем ему большой палец левой ноги и станем в сто  раз умнее. Дураками,  что ли, оставаться?».
    Дураком оставаться  Леонид Романович тоже не захотел.  И еще полшубы были заплачены за поездку и   потрачены на подарки внукам.  Оказалось, что Салоники - родина Кирилла и Мефодия.   Ведь это они научили славян писать,  придумав азбуку.  Салоники еще и место гибели святого Дмитрия Салунского.  В Салониках  Марина Андреевна поняла: как же долго топтали  бедную Грецию завоеватели.
  «Остался от шубы только шерсти клок. Сто евро – на, спрячь, купишь себе во Львове красивое платье!   А  до отъезда десять минут».
  "Ленчик, ты иди к  автобусу,  а я еще Белую башню  сфотографирую".
  У подножья  башни Марина Андреевна заметила длинноволосого,  древнего, как Салоники, неопрятного старика. Он спал, прислонившись к стене.  Рядом лежала картонка, на которой от руки было написано: "Бублики от дяди Жоры с города  Одессы".  Рядом с картонкой на блюде лежали бублики.  Марина Андреевна тихонько запела:
    "Одесса! Мой   единственный  маяк, мне без тебя так грустно,
безотрадно".
  Из закрытых глаз старика потекли слезы.
  "О милый образ,  мамочка моя", - старец открыл глаза и прошептал:
  "Одесса! Ты верни меня обратно",- взял два бублика и протянул их Марине Андреевне.
  Марина, не сдерживая слез,  положила на блюдо сто евро со словами:
  "Завтра,  дядя Жора,  сделай себе  наконец выходной, ты его заслужил!  Ведь ты в Греции,где есть все!"

False